— Нарцисс помогает больше, чем хочет, чтобы об этом знали? — спросила я.

— Почему ты так решила? — В голосе Улисса прозвучал страх, если не паника.

— А что плохого, если община ликантропов узнает, что гиенолаки помогают другим группам?

Он испустил долгий вздох.

— Нарцисс ни за что бы не хотел, чтобы так думали о гиенолаках. Это было бы... — он замялся, — вредно для бизнеса.

— Но если Нарцисс так беспокоится насчет льва Джозефа, почему не проинформировать меня по телефону?

Улисс рассмеялся — коротко, будто я сказала глупость.

— Нарцисс ничего не отдаст просто так. Он всегда возьмет свою цену.

— Так притащить меня в его клуб — это и есть цена?

— Вроде того.

— Я могу привести с собой своих людей?

— Мой господин будет счастлив видеть всех твоих людей, которых ты позаботишься привести.

Формулировка мне не понравилась.

— Как великодушно с его стороны.

— Когда ты будешь? — спросил Улисс.

— Почему ты решил, что я приеду?

— Потому что ты знаешь, насколько он эгоист. Если ты не приедешь сейчас, он может вообще не дать тебе информации. Ты знаешь, что он вполне способен дать льву умереть просто потому, что это зверь другой с нами породы, а если ты не приедешь, это будет оскорбление.

— Пора кончать с этой клановой грызней, Улисс. Надо больше помогать друг другу.

— Мне не по чину менять систему, Анита. Я только стараюсь в ней выжить.

Это было сказано грустно.

— Улисс, я не имею в виду, что ты это должен сделать. Просто она мне уже вот где, эта система.

Он снова рассмеялся, но не счастливым смехом.

— Это тебе она вот где? Боже мой, да ты о ней еще и понятия не имеешь. Когда мне сказать ожидать тебя?

— Через час. Быстрее, если получится. Я хочу, чтобы Джозеф еще увидел своего ребенка.

— Вряд ли. Его подруга наверняка его потеряет, как и предыдущих.

— Я думала, что вы, гиены, не общаетесь со львами и вообще ни с кем другим. Откуда же ты знаешь про горе Джозефа?

— Нарцисс за такими вещами следит.

— А что ему за дело?

— Он хочет ребенка.

У меня брови полезли выше лба.

— Никогда не представляла себе Нарцисса в роли счастливого отца.

— Скорее счастливой матери.

— Что??

— Мы будем тебя ждать, Анита. Не заставляй его ждать слишком долго. Он этого не любит.

Я услышала в голосе скорбь, граничащую с горем. И чуть было не спросила, что стряслось, но он уже повесил трубку. Что же с ним такое сделал Нарцисс? И хочу ли я это знать? Вряд ли. Только если я могу что-то сделать по этому поводу, а это не получится. Если я буду начинать войну со всяким жестоким вожаком ликантропов в городе, придется убивать их всех — или почти всех. Единственный не жестокий у нас Ричард, и потому теперь он сам на краю гибели. А я жалуюсь, что Нарцисс слишком жесток, а Ричард слишком мягкосердечен. На меня не угодишь.

Я повесила трубку и сказала Натэниелу, в чем дело, пока одевалась. Натэниел добавил майку к шортам, в которых спал, и надел кроссовки на босу ногу. Ему было известно, что одеваться у него нет времени, потому что он непременно должен был расплести и расчесать косу, а на это ему требовалось столько же, сколько нам всем на одевание. Но я ошиблась. Он еще и близко не закончил туалет своих волос, когда все мы уже оделись и были готовы. Бобби Ли и Крис надели рубашки и ботинки, причесались пальцами, пристегнули кобуры, и все. Джил спустился в джинсах, кроссовках и рубашке навыпуск. Она выглядела свежей, но ждать он нас не заставил. Калеб сошел в джинсах, а больше ни в чем. Я не стала сотрясать воздух, приказывая ему надеть рубашку или обуться. Почему-то я знала, что Нарцисс не откажет нам в обслуживании из-за того, что Калеб одет не по протоколу.

Дольше всех одеваться пришлось мне: черные джинсы, красная тенниска, черные «найки», все клинки, в том числе наспинные ножны для моего самого большого ножа. Предыдущие разрезали на куски в приемном покое, когда спасали мне жизнь. И еще два пистолета, хотя я не думала, что нас допустят в клуб с оружием. Но на всякий случай я прихватила их, а Бобби Ли и Криса предупредила о правиле насчет запрета на пистолеты. Они показали каждый свой набор холодного оружия — примерно по три единицы, — и можно было выезжать.

Хотела я еще позвонить тигрице Кристине, но, поскольку еще и семи утра не было, решила дать сегодня хоть кому-то поспать. Кроме того, я сама еще ни фига не знала. Когда будет что рассказать, тогда и расскажу.

Лишь на полпути в клуб я сообразила, что ardeurне вылез. Было утро, я уже не спала, a ardeurмолчал как рыба. Во мне чуть забрезжила смутная надежда. Может быть, этот самый ardeurоказался временным? Господи Боже, пусть так оно и будет. Я произнесла короткую благодарственную молитву и продолжала заниматься самоанализом в поисках первых признаков неудержимого вожделения.

Когда мы приехали к «Нарциссу в цепях», настроение у меня было весьма ворчливое, но ни капельки вожделения во мне не было.

Глава 60

Припарковаться удалось прямо возле «Нарцисса в цепях». В восемь утра здесь не только очереди не было, но вообще никого перед входом. Тянулся в обе стороны широкий пустой тротуар, почти золотистый в свете раннего солнца. Если бы у меня было время выпить кофе на дорожку, я бы даже сказала, что утро было прекрасное, но того времени не было, и потому оно было просто светлое. Я наконец сломалась и с месяц тому назад купила темные очки. Сейчас я за ними спряталась, жалея, что пришлось вылезти из кровати. Я так устала, что голова шла кругом. Обычно я отлично обхожусь без сна. Наверное, единственная причина головокружения — тепловая нагрузка накануне ночью. Может быть, от нее надо было отходить более трех часов. Интересно, насколько пришлось бы хуже, если бы не мои сверхъестественные способности. От теплового удара и умереть можно.

Натэниел шел рядом со мной, Бобби Ли и Крис — на шаг позади по обе стороны. Джил и Калеб замыкали шествие. Дверь открылась раньше, чем мы успели постучать.

Улисс, одетый все в ту же перевязь из кожи и металла, завел нас в помещение клуба. Запах ее заставил меня подумать, не та ли это, в которой он был тогда — дней пять или шесть тому назад? Высокий, смуглый и красивый мужчина, которого я тогда видела, глядел сейчас пустыми глазами. Сильные руки обнимали тело, вцепившись в локти, будто он старался стать меньше. Рука, которой он сделал пригласительный жест, дрожала. Что за чертовщина?

В затемненном зале еще с полдюжины мускулистых мужчин разных рас и разного роста стояли неподвижно, ожидая приказов от Улисса. Напряжение висело в комнате так, что хоть топор вешай.

Крис у меня за спиной зашипел, как от боли, и я его понимаю. Я решила тут же на месте, что если нам не дадут по-настоящему убедительных объяснений, то мы останемся при пистолетах. У всех гиен был угнетенный вид, будто действительно случилось что-то плохое.

За нами закрылась дверь, но мы стояли к ней близко, и между нами и ею не было никого. Я хотела бы спасти льва Джозефа, но не настолько, чтобы рисковать собой или своими людьми. В случае выбора я знаю, кого выбрала бы. Пусть я холодный человек, но льва Джозефа я в глаза не видела. Он для меня еще не был реален, а мои ребята — были.

Улисс то ли увидел, то ли унюхал в нас что-то, потому что объяснил:

— Наш хозяин решил, что нас следует наказать.

— За что? — спросила я.

Он покачал головой:

— Это вопрос слишком личный.

— Ладно, давай мы поговорим с Нарциссом, а вы, ребята, можете наказывать себя дальше.

— Мы себя не наказываем, — ответил Улисс.

Я пожала плечами:

— Ну, знаешь, я не могу себе представить, как бы могла допустить, чтобы меня до такого довели, но это дело не мое, а ваше. Так что давайте поделимся информацией, и мы поехали.

По лицу Улисса пробежало выражение какой-то эмоции, которую я не успела уловить.

— У нас в клубе правило: огнестрельное оружие не допускается.