— Я никогда такого не делала, — сказала я.

— Я слишком широк в плечах, чтобы еще ширину Грегори прибавлять к моей. Придется тебе. Кроме того, я знаю, что ты его убережешь.

Выражение его глаз вызвало у меня необходимость ответить, но Ричард дернул веревку, и мы стали подниматься в воздух.

Ричард смотрел на нас снизу, его фонарь отбрасывал странные тени вокруг. Мы оказались внутри туннеля, и я перестала его видеть. У меня были полные руки работы, в переносном и в прямом смысле — не давать Грегори стукаться об стены. Его руки и ноги пока что были почти бесполезны. Не знаю, было это от долгой скованности, от лекарств, которыми его накачивали, или от всего вместе. Наверное, последнее.

Грегори все говорил «спасибо, спасибо, спасибо», едва слышно.

Когда мы добрались до верха, у меня слезы уже засыхали на щеках. Что бы там ни решил Ричард, но кто-то за это заплатит.

Наверху был Джейкоб, уже закованный в серебряные цепи, и три вервольфа несли его как отбивающийся груз. На нем оставили шорты — хорошие парни донага не раздевают. Должна же быть разница, иначе как отличить хороших от плохих?

Черри уже осматривала Грегори, отгоняя других леопардов. Они все лезли его потрогать.

Я посмотрела на Джейкоба, и мне хватило выражения его глаз. Ричард может быть щепетильным, если ему так хочется, но если я оставлю безнаказанным то, что сделали с Грегори, то Джейкоб и его свора сочтут это за слабость. Они уничтожат нас, как только Джейкоб укрепит свою власть. Потому что для Джейкоба есть только один способ избежать гражданской войны, и как раз тот, к которому я склоняла Ричарда. Если он сделает что-то настолько ужасное, что остальные члены стаи испугаются драться, то он станет Ульфриком без кровавой бани. Я видела, что он сделал с Грегори. Считайте это женской интуицией, но я знала, что Джейкоб не остановится ни перед чем, если ему это будет нужно. Он не произвел на меня впечатление слишком щепетильного.

Из дыры вылез Ричард:

— Сажайте его туда.

— Вводить ему седативы? — спросила Сильвия.

Ричард кивнул.

— А повязку на глаза и так далее?

Ричард покачал головой:

— Нет необходимости.

Джейкоб снова забился в цепях:

— Не имеете права!

Ричард присел рядом с ним, схватил за густые волосы. На вид это было больно.

— Кто тебе показал, где эти штуки? — Он протянул на ладони серебряные затычки с острыми концами.

— Боже мой! — выдохнула Сильвия.

— Что это? — спросили остальные вразнобой.

Джейкоб смотрел, не говоря ни слова.

— Я мог бы их вставить тебе, — сказал Ричард.

Джейкоб побледнел, но не ответил. Он так сжал зубы, что видна была пульсация челюстных мышц, но не сказал, кто ему помогал. Он даже не спросил, освободит ли его от ублиета ответ на этот вопрос. Я не могла этого не оценить, но восхищаться была не обязана.

— Ты этого не сделал бы. — Это сказала Пэрис. Сейчас в ней поубавилось уверенности. Она даже явно была не в своей тарелке в этом обтягивающем платье.

Ричард посмотрел на нее долгим взглядом, или этот взгляд показался долгим, и она отвела глаза.

— Ты права. Я не могу пытать ими Джейкоба или вообще кого бы то ни было. — Он оглядел поляну, собравшихся волков и тех, кто стоял дальше, в деревьях. — Но слушайте, что я вам скажу: если есть еще такие штуки, пусть их уничтожат. Когда Джейкоб выйдет из ублиета, мы его запечатаем намертво. Вы ничему от меня не научились, если способны на такие вещи. Ничему.

Он махнул рукой Сильвии, и она со шприцом вышла вперед.

Трем вервольфам пришлось держать Джейкоба, пока она делала укол. Когда он обмяк и веки опустились, тогда только отпустили его руки и ноги.

— Он проснется в ублиете, — сказал Ричард. В голосе его звучала даже не усталость — поражение. Он повернулся ко мне, пока Джейкоба несли к дыре. — Бери своих леопардов и своих союзников, Анита, и езжай домой.

— Ты не забыл, что я лупа? Меня нельзя вот так вышибить из дел стаи.

Он улыбнулся, но глаза остались пустыми, усталыми.

— Ты по-прежнему лупа, но сегодня ты еще и Нимир-Ра, и ты нужна своим леопардам. Займись Грегори, и — как бы мало это ни стоило — мне очень жаль, что так вышло.

— Сожаление — вещь не бесполезная, Ричард. Оно лишь не меняет положения дел.

— Как всегда, — ответил он.

Я не могла понять его настроения. Это не была печаль, или грусть, или тревога, или усталость — ничего, что я могла бы назвать, кроме поражения. Будто он уже проиграл битву.

— Что ты будешь делать? — спросила я.

— Я выясню, кто помогал Джейкобу в этом деле.

— Как? — спросила я.

Он еще раз улыбнулся и покачал головой:

— Езжай домой, Анита.

Я встала, поглядела на него секунду, потом повернулась к моим леопардам. Грегори лежал на носилках, Зейн с Натэниелом их несли. Черри говорила с врачом-вервольфом, который перевязывал нос Джейкобу, и почти все время кивала. Инструкции получала, очевидно.

Мика стоял на краю группы, глядя на меня. Мы встретились глазами, но никто из нас не улыбнулся, Я оглянулась, но Ричард уже уходил в лес, сопровождаемый Джемилем и Шанг-Да. Когда я шла к Мике, лицо его абсолютно ничего не выражало. И надежды у меня уже тоже не было. Я могла бы сыграть холодную уверенность, но не хотелось. Я устала, устала смертельно. Одежда воняла, как сельский сортир, кожа, наверное, тоже. Я хотела душ, чистую одежду и чтобы исчез этот загнанный взгляд у Грегори. Душ и одежда — это было просто. А с Грегори я даже не знала, с чего начать.

Я протянула руку Мике — не ради неотмирной энергии: депрессия ее глушит, но просто потому, что хотела подержаться за чью-то руку. Я хотела уюта, человеческого тепла и ни о чем не думать. Просто чтобы меняподержали за ручку.

Он раскрыл глаза, но принял мою руку, осторожно пожал. Я пошла к деревьям, ведя его за руку. Остальные пошли за нами — даже царь лебедей и крысолюды. Анита Блейк, гаммельнский флейтист для оборотней. Мысль должна была бы вызвать улыбку, но тоже не вызвала.

Глава 28

Через два часа я уже приняла душ, а Грегори — ванну, хотя я помылась сама, а у Грегори была компания. Руки и ноги его еще не до конца слушались. По-моему, Черри, Зейну и Натэниелу не было нужды залезать голыми с ним в ванну, но я-то помощь не предложила, так чего теперь брюзжать? Кроме того, это не было сексуальным действием — вроде бы соприкосновение тел было необходимо как часть процесса лечения. Может, так оно и есть.

Я сидела за своим новым кухонным столом — мой старый, двухместный, был слишком мал, чтобы все мои леопарды утром одновременно завтракали рогаликами с сыром. Новый стол был из светлой сосны с золотистым лаком. За ним тоже не совсем хватало места усесться всем сразу, но все-таки лучше. Для этой цели нужен был бы банкетный стол, но у меня кухня слишком маленькая. Не одна была причина, что у феодалов были большие замки — нужно место — хотя бы, чтобы кормить своих людей.

Единственным присутствующим за столом, кроме меня, сейчас была доктор Лилиан. Элизабет отвезли в тайную больницу оборотней в Сент-Луисе, а остальные мои леопарды толпились возле Грегори. Мика и его коты бродили вокруг. Калеб хотел участвовать в коллективной ванне, но получил отказ. Весь пард Мики нервничал, не знал, куда себя девать. У меня на этот вечер была главная задача — заниматься Грегори, все остальное может подождать. Все несчастья по одному, иначе потеряешь ориентацию — да и рассудок.

Доктор Лилиан была маленькой женщиной с седыми прямыми волосами до плеч. Волосы отросли с нашей первой встречи, но все остальное не изменилось. Никогда я не видела у нее на лице косметики, но оно было приятным и привлекательным, как бывает у женщин за пятьдесят — хотя на самом деле, как я недавно узнала, ей далеко за шестьдесят. Просто она на свои годы не выглядит.

— Препараты еще не выведены из организма, — сказала она.

— Препараты? Множественное число? — спросила я.