— Они убьют Грегори. Я должна вытащить его сегодня.

— Тогда подходи и питайся.

— Объясни слово «питайся».

— Пей их вожделение, — сказал он.

Я поглядела на Джейсона и Натэниела, и они даже не пытались сделать безразличный вид. От выражения их лиц краска бросилась мне в щеки. Я покачала головой.

— Чтобы питаться от них, не обязательно вступать в сношение, как ты уже выяснила.

— Ооо! — протянул Джейсон, но выражение его лица не соответствовало насмешке в голосе. Они отвечали на мой голод, как я отвечала так долго на голод Жан-Клода, притянутые, как мошки в пламя. Невозможно бороться с желанием в него влететь, хотя и знаешь, что сгоришь.

Ашер встал:

— Оставляю вас одних. Но, с вашего разрешения, я буду питаться Натэниелом как моим pomme de sangна сегодня.

— Нет, — возразила я.

У него чуть расширились глаза, лицо стало непроницаемым, пустым и холодным, как весеннее небо. Он отодвинулся от меня.

— Как пожелаешь.

Я схватила его за руку, переплела с ним пальцы.

— Ашер, иди в постель.

Я думала, что его лицо было настолько непроницаемым и сдержанным, насколько это возможно. Я ошиблась.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я не могу вернуть тебе того, что у тебя было. Я даже не могу дать тебе... — Я остановилась и начала снова. — Но я могу снова дать вам питаться вместе.

— Как?

— Если Натэниел не возражает, ты можешь взять кровь у него, а Жан-Клод у Джейсона. Вы снова будете питаться вместе.

— Ты знаешь, насколько это интимно — вместе питаться от pomme de sang? Pomme de sang —это не случайная связь, а интимнейшая, и делиться ею можно лишь с ближайшим другом.

Я обхватила его руку:

— Я знаю. — И шагнула к кровати, увлекая его за собой. — Дай нам питаться твоим вожделением, Ашер, как в старые добрые дни.

Ашер глядел мимо меня на Жан-Клода:

— Последний раз, когда моим желанием питались двое, это были Белль и ты.

— Я помню, — тихо ответил Жан-Клод.

Он протянул руку Ашеру через комнату, и я вспомнила, как он тянулся к Ашеру сотни лет назад.

— Да будем мы вместе, как были раньше, но лучше на этот раз. Анита любит тебя таким, какой ты есть, а не идеал, вроде бабочки в коллекции — на булавке и с распластанными крыльями. Иди к нам, Ашер, к нам обоим.

Ашер улыбнулся, шагнул вперед, вставая рядом со мной, и предложил мне руку весьма старомодным жестом. Я хотела взять его под руку — как предлог о него потереться на ходу, и вот почему я спросила:

— А нельзя ли мне воспользоваться и твоим халатом, а не только твоей рукой?

Он отвесил низкий изящный поклон, такой низкий, что чуть не коснулся пола.

— То, что тебе пришлось подсказать мне это, доказывает, что я не джентльмен.

Он сбросил халат и подал мне его как пальто. Рост у Ашера шесть футов, так что мои руки целиком ушли в рукава, а подол щекотал пальцы ног. Я подобрала рукава и завязала пояс, но все равно пришлось держать полы одной рукой, как у платья до пола. Зато он покрывал почти каждый дюйм моего тела, и так мне было уютнее. Манящий запах одеколона Ашера пропитал ткань, и этот слабый мужской аромат заставил меня снова обернуться к нему. Заставил искать его глазами. От зрелища Ашера без рубашки мне лучше не стало. Потянуло погладить его голую кожу, лизнуть шрамы. Никогда раньше я не зацикливалась так на оральных контактах, и я подумала: зверь этого хочет или вампир? Но спросить — значило признать желание, а мне не настолько было интересно.

Я положила руку на Ашера, частично потому, что он протягивал мне ладонь, а еще потому, что даже это легкое прикосновение мне приносило радость. Хотелось касаться его, обернуть его собой и получить ответ на вопрос, так терзавший Жан-Клода. Неужто вся эта красота и жар погибли? Может ли Ашер сейчас функционировать как мужчина? Я закрыла глаза, пока он вел меня вперед, потому что слишком сильны были зрительные образы. Памятью Жан-Клода я помнила, каков был Ашер обнаженным, пока не было шрамов. Я помнила его тело в свете огня, когда он лежал, вздыбленный, на ковре посреди комнаты в стране, где я никогда не бывала. Я помню, как играл лунный свет на его коже.

Тут я запуталась в полах халата, и Ашеру пришлось меня подхватить, чтобы я не упала. Вдруг меня прижало к его груди, твердые руки держали мне спину. Лицо мое невольно приподнялось, будто я ждала поцелуя, и это был миг, когда полностью чувствуешь друг друга — до боли, и внезапно становится понятно все, что может сейчас произойти. Он принял меня в объятия и легко и плавно понес вперед. Я бы велела ему поставить меня на пол, но сердце вдруг забилось в самом горле, мешая говорить.

Глава 17

Ашер шагнул к кровати и положил меня туда, нагнувшись для этого над обнаженным Натэниелом. Лежа на спине, я ощущала шевеление со всех сторон. Жан-Клод подползал сбоку, Джейсон рядом с ним спешил от изголовья кровати. Натэниел перевернулся и оказался рядом со мной, на боку. Глаза его не говорили ничего, кроме того, что он не скажет «нет», но я все же спросила:

— Ты хочешь, чтобы Ашер питался от тебя?

— О да, — ответил он, и что-то было в его голосе, что у него слышалось редко: уверенность. В этот момент он знал, чего хочет. У него не было сомнений, а сила его желания делала сильнее его самого.

Ашер прильнул к спине Натэниела, повторяя изгибы его тела. Я вовремя повернулась, чтобы увидеть, как Жан-Клод повторил с Джейсоном движение Ашера. Джейсон протянул руку, взял меня за плечо, и будто распахнулась дверь. Я ощущала до того его желание, но это была лишь бледная тень действительности. Оно с ревом окутало меня, как огромное пламя, только этот огонь не обжигал, он питал, меня энергией, будто я была не дровами в нем, а самим пламенем. Я поглощала, я росла.

Найдя губы Джейсона, я поцеловала его, поцеловала его губами, языком, зубами, прикусывая губы, засасывая его в себя. Вдруг его тело оказалось вплотную к моему, руки прижали меня к груди, а Натэниел скользнул мне за спину. Я была зажата между ними, и мне было наплевать.

Ногой я скользнула по бедру Джейсона, коснувшись Жан-Клода по другую его сторону. Джейсон внезапно вдвинулся между моими ногами, и нас разделял только шелк его шортов. Вообще-то этого должно было хватить, чтобы я прекратила, но нет. Он был мне нужен. Натэниел приподнял мне волосы, нежно прикусил шею сзади, и я застонала. Они оба рухнули на меня, руки, рты, тела, будто они были огнем для меня, дерева, но это дерево втягивало их в себя, почти выпивало. Джейсон ткнулся в меня, и шорты у него были достаточно просторны, а шелк настолько тонким, что он вошел. Едва-едва, но я рванулась в сторону, отодвинулась.

— Прости, — прошептал он, тоже отодвинувшись.

Я тем же придыхающим шепотом ответила:

— Я не на таблетках.

Все замерли. Жан-Клод выглянул из-за плеча Джейсона:

— Что ты говоришь, ma petite?

— Яперестала их принимать полгода назад и начала только две недели как. Нужно еще две недели, чтобы была гарантия.

— Но ты же сближалась с Нимир-Раджем.

— Он стерилизован.

— Она — что? — спросил Ашер.

Жан-Клод посмотрел на тот край кровати:

— В ней впервые проснулся голод при этом новом Нимир-Радже. Ты с ним не знаком.

— А ты знаком, — утвердительно сказал Ашер.

— Oui.

Джейсон глядел на меня, и мне пришлось закрыть ему глаза ладонью. Смущение помогло, но ardeurотступил только на миг, как волна прибоя, и я чувствовала, как несется на меня следующий вал. Жан-Клод был прав: каждый раз, когда я говорю «нет», отказываться все труднее.

Жан-Клод спрыгнул с кровати; я услышала, как выдвинулся ящик. Он вернулся с пакетиками и молча раздал их Джейсону и Натэниелу.

Вот это помогло. Я вылезла из их объятий и прижалась к изголовью:

— Нет-нет-нет, ты говорил, без сношения.

— Я говорил, что оно не нужно для питания.

— Нет, нет, нет и нет!

Я подоткнула халат под ноги, прикрыв все, что могла. Это было довольно много.