— Такая у меня есть. Может быть, ей надо будет увидеть нас всех вместе, чтобы понять, как что действует.

— Ты говоришь о Марианне?

— Да.

— Я думал, она более спиритка, чем колдунья.

— Не такая уж большая разница.

— Здесь я полагаюсь на твое суждение. Я ни с теми, ни с другими много дел не имел.

Я вспомнила, что собиралась звонить Марианне, еще когда проснулась между Калебом и Микой. Странно, как я упустила это из виду.

— Ты можешь что-нибудь сказать Ричарду, что смягчит ситуацию?

— Ты хочешь, чтобы я солгал?

— Черт побери, Жан-Клод...

— Я могу обратить его внимание на то, что, если он не удовлетворит твой ardeur,это должен будет сделать кто-то другой.

— Я ему уже это сказала. — На секунду я задумалась. — Он меня обвинил в... — Оказалось, что я не могу точно выразить. — Он меня обвинил в том, что я собираюсь поступить с Натэниелом еще хуже, чем уже поступила, и обвинил достаточно грубо. Я не знаю, хочется ли мне с ним лечь прямо сейчас.

— Ты на него злишься, — сказал Жан-Клод.

— Ода!

— Настолько злишься, что, если он попросит, ты ему откажешь?

Я было стала говорить «да» — и остановилась. Я устала. Устала от всего этого, от них обоих, если правду сказать. Не могу я жить ни с ними, ни без них, и тело Ричарда я хочу до боли, но Ричард, когда хотел, умел быть противным, и сегодня как раз он хотел. И в таком виде я с ним спать не хочу. Черт возьми, я даже рядом с ним быть не хочу, когда он такой.

— Не знаю.

— Что ж, это честно, но ничего хорошего не предвещает. Если ты откажешь и Ричарду, и Натэниелу, а твой Нимир-Радж сегодня не вернется, что ты будешь делать утром, ma petite?Подумай хорошенько, пожалуйста. Я тебя умоляю выбрать наименьшее зло, каково бы оно ни было, а не ждать, пока голод подчинит себе твой здравый смысл и даже инстинкт самосохранения.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что уже говорил: отвергать ardeur —значит его усиливать. Воспротивься ему надолго и сильно — и он начнет разъедать самую твою суть, или то, что ты считаешь своей сутью. Я пережил то, что мне пришлось сделать в эти первые недели, чтобы питать ardeur,но мое нравственное падение совершилось за много лет до того, как я умер. Я повторяю, ma petite,что ты не сможешь принять это так же спокойно, как принимал я. Я считаю, что это разрушит твое самоощущение.

— А если я трахнусь с Натэниелом, мое самоощущение уцелеет?

Он вздохнул:

— При такой формулировке я тебя понимаю. Но насколько пострадает твое самоощущение, если ты переспишь с незнакомцем?

— Я такого никогда не сделаю.

— Разве это не то, что было у тебя с Нимир-Раджем? — Он очень постарался, чтобы в голосе его не прозвучало ни малейшего осуждения — только вопрос.

Я бы с удовольствием поспорила, но терпеть не могу проигрывать спор, а здесь это было неизбежно.

— Хорошо, я тебя поняла.

— Очень надеюсь, Анита, очень надеюсь.

По имени он меня называл лишь тогда, когда дело было очень серьезно. Вот черт!

— Знаешь, как хорошо было бы для разнообразия иметь дело с обычными проблемами!

— А что именно ты называешь обычными проблемами, ma petite?

Еще одно очко в пользу Жан-Клода:

— Уже не помню.

— У тебя усталый голос, ma petite.

—До рассвета всего несколько часов, а я всю ночь на ногах. Да, я устала.

От одних только этих слов у меня зачесались глаза, и я размазала тени по векам, выпачкав пальцы, да и веки, наверное, тоже. Я так редко накладываю макияж, что забываю о нем.

Ричард вернулся в кухню в сопровождении телохранителей и крысолюдов. Взгляд, который он на меня бросил, нельзя было бы назвать дружелюбным.

— Мне пора, — сказала я Жан-Клоду.

— Ты хочешь, чтобы я поговорил с Ричардом?

— Нет, я думаю, на эту ночь ты уже достаточно навредил.

— Я только хотел помочь.

— Не сомневаюсь.

— Ma petite?

— Да?

— Будь осторожна и помни, что я сказал про ardeur.Здесь нет ничего стыдного.

— Даже ты сам в это не веришь.

— Да, ты меня уличила. Нет стыда в том, чтобы питаться, если ты питаешься непосредственно от того, кого сама выбрала. Если будешь сопротивляться, то очнешься и увидишь, что кормишься на том, кого ты не выбирала, и там, где не собиралась быть. Вряд ли тебе это понравится, ma petite.

В этом он точно был прав.

— Поговорим завтра, когда ты проснешься. Сам знаешь, я про Дамиана не забыла.

— Я и не думал, что ты забыла, ma petite.Жду твоего звонка.

Я повесила трубку, не попрощавшись — потому что я злилась и мне было страшно. Сейчас меня ждали Ричард, с которым надо разобраться, и Грегори, которого надо спасти, а утром проснется ardeur.Есть шанс, что его не будет, что он длился только один день, но рассчитывать на это я не могу. Надо планировать на худший случай. Он состоял в том, что утром я проснусь и мне понадобится на ком-то кормиться, как сегодня. И главный вопрос: кто это будет и как мне жить потом, когда я это сделаю?

Глава 35

Терпеть не могу не спать в три часа ночи. Самая, черт ее побери, сердцевина тьмы, когда все процессы в теле идут медленно, а в мозгу еще медленнее, и хочется только спать. Но я должна сдержать свои обещания, а потому до поспать еще сотни миль. Или пара чудес, которые мне надо сотворить перед тем, как лечь спать.

Доктор Лилиан сняла с Грегори капельницу, но он все еще был закутан в одеяла, сидя на кухонном столе между Зейном и Черри. Доктор Лилиан проверяла ему пульс, упругость кожи и хмурилась, явно недовольная. Натэниел стоял рядом с ними — так, чтобы между ним и Ричардом был стол для пикников. Ричард не пытался больше его трогать — он тщательно старался его не замечать. Остальные коты тусовались около стеклянной двери. Два охранника-крысолюда, Клодия и Игорь, стояли по обе стороны от меня, а я опиралась на перила. Они ходили за мной с тех пор, как вошел Ричард с перевязанной рукой в сопровождении Джемиля и Шанг-Да.

Сила Ричарда клубилась в летней тьме как близкая гроза; от нее горячая влажная ночь становилась еще душнее, и трудно было дышать. Я думаю, что из-за нее, из-за прорывающейся его злости крысолюды стали действовать как телохранители. Я попыталась было сказать, что Ричард меня не тронет, но Клодия только пожала плечами и ответила:

— Рафаэль нам велел тебя охранять, и это мы и будем делать.

— Даже если я скажу, что угрозы нет?

Она снова пожала плечами:

— Я тогда отвечу, что ты слишком неравнодушна к нему, чтобы судить здраво.

Я посмотрела на Игоря:

— А ты с ней согласен?

— Я никогда не спорю с дамой, особенно если она спокойно может положить мне руку.

С этой логикой трудно было поспорить, но у меня оказались две здоровенных мускулистых тени, и это меня раздражало. Им, впрочем, было плевать, рада я им или нет. Они считались с приказом Рафаэля, а не с моими пожеланиями.

Так что Ричард в сопровождении своих телохранителей и я в сопровождении своих стояли на террасе лицом к Стивену, раздевшемуся для подготовки к перемене. Если перекидываться в одежде, от нее останутся грязные клочья. Оборотни либо осаждают лавки старьевщиков, выбирая себе одежду для полнолуния, либо раздеваются догола.

Мы стояли в круге силы Ричарда. Энергия хлестала вокруг нас невидимыми молниями. Она потрескивала в буквальном смысле, поднимая дыбом волосы на голове, на теле.

— Ричард... — начал Джемиль, но один взгляд Ричарда заставил его замолчать. Сила выросла еще на одно деление, сжимаясь вокруг нас, подобно гигантской ладони.

— В чем дело, Ричард? — спросила я. — Зачем такая демонстрация силы?

Он повернулся ко мне, и от этого злобного лица мне захотелось попятиться, но я осталась стоять на месте. Хотя и не без усилия.

— Ты хочешь спасти своего кота? — спросил он голосом, хриплым от злости, которая отражалась у него на лице, трещала в воздухе.