— Ты меня принимаешь, какая я есть.

— Очень мило, что ты это заметила, но я не живу в твоем доме месяцами и не пахну твоей постелью, как Натэниел, когда приходит на работу.

— Любой из моих леопардов спит у меня в спальне, когда остается ночевать. Это у них не сексуально — как щенята в куче.

— Как тебе будет угодно. — Насмешка в тихом голосе была просто осязаемой.

— Ну тебя к черту, Жан-Клод! Я на Натэниела не смотрю такими глазами!

Он вздохнул — тяжело.

— Мне кажется, что ты не мне лжешь, ma petite,а себе.

— Я не влюблена в Натэниела.

— Разве я когда-нибудь с этим спорил?

— Так о чем мы сейчас вообще говорим?

Он издал тихий звук, средний между вздохом и смехом.

— Ma petite,ты до сих пор веришь, что должна любить каждого мужчину, с которым сходишься физичecки. Это не так. Можно иметь очень приятный, даже чудесный секс с другом. Любовь для этого не обязательна.

Я затрясла головой, потом до меня дошло, что он меня не видит.

— Я не вступаю в случайные связи, Жан-Клод, и ты это знаешь.

— Что бы ты ни делала с Натэниелом, ma petite, это не случайная связь.

— Я не могу его использовать какpomme de sang.Не могу!

— Когда твои моральные принципы поднимают свои мерзкие головы, ma petite,не давай им превратить тебя в дуру.

Я раскрыла рот, чтобы возразить на все его слова, — потом закрыла и несколько секунд подумала над ними. Считаю ли я Натэниела привлекательным? Ну да. Но мне многие мужчины кажутся привлекательными, это еще не значит, что со всеми с ними я должна быть близка.

— Ma petite, яслышу, как ты дышишь. О чем ты думаешь?

Эти слова навели меня на новые мысли.

— Когда мы только соединили метки, я почти что видела твои мысли насквозь, если ты только специально не загораживался. Теперь это уже не так. Может быть, и ardeurтоже временно?

— Может быть. Вполне можем надеяться.

— Если мной овладевает ardeur,мне приходится заняться сексом. Это и есть то, чего ты хотел?

— Глупо было бы отрицать, что твое целенаправленное целомудрие было весьма обременительным, но я бы ни на кого не навлек ardeurсознательно. Это... это проклятие, ma petite.Жажду крови, когда она возникает, можно утолить. У моего тела есть определенная вместимость. Но ardeur — о, ma petite,его не утолить никогда! Это всегда ноющая боль, всегда голод. Как мог бы я пожелать тебе такого? Хотя, если наш мсье Зееман решит тебе помочь, ardeur можетстать поводом, чтобы вы двое до чего-то договорились постоянного.

— То есть? Съехались вместе?

— Возможно. — Очень тщательно была выбрана интонация этого слова.

— Мы с Ричардом не можем не поругаться, находясь в одном помещении час — если только не занимаемся сексом. Мне почему-то кажется, что это не лучшая основа домашней идиллии.

Я ощутила дуновение первой его эмоции, которую он разрешил мне почувствовать — облегчения. У него камень с души свалился.

— Я хочу того, что будет лучше для нас всех, ma petite,но ситуация усложняется, и я уже не уверен, что такое «лучше».

— Не говори мне, что твои интриги не включают резервного плана на любой исход. Ты интриган от Бога, и я не поверю, что ты упустил что-то из виду.

— Я видел, как Белль Морт наполняла огнем твои глаза. Ты обретаешь такие силы, которые доступны лишь Мастеру Вампиров или Мастеру Ликантропов. Как я мог строить планы на такой случай?

У меня завязался холодный узел под ложечкой.

— Так ты признаешь наконец, что тоже ни хрена не понимаешь, что происходит?

— Oui.Ты рада? — Первые струйки гнева зазвучали в его голосе. — Ты довольна теперь, ma petite?Вот я теперь совершенно искренен. Никогда никто не пытался создать такой альянс, как у нас, не союз господина и двух рабов, а союз трех равных. Вряд ли ты можешь оценить, как я чувствителен, когда дело касается накопления моей власти. Волк — подвластный мне зверь.

Другие Мастера просто заставили бы волков примкнуть к своим вампирам.

— У Николаос подвластным зверем была крыса, а не волк, — ответила я. — Но когда ты взял власть, стая Маркуса и Райны слишком оказалась сильна, чтобы ты мог просто подгрести ее под себя. Они, черт возьми, были даже сильнее тебя, пока ты не заменил убитых мною вампиров.

— Ты намекаешь, что я не стал тираном только потому, что мне не хватило вооруженной силы?

Я задумалась секунды на две и ответила:

— Нет, я на это не намекаю. Я это говорю открыто.

— Ты такого низкого обо мне мнения?

— Я вспоминаю, каким ты был два — уже почти три — года назад, и думаю, что ты консолидировал бы свою власть, если бы мог, мало обращая внимания, кто стоит у тебя на дороге.

— Ты хочешь сказать, что я безжалостен?

— Практичен.

Настал его черед секунду помолчать.

— Да, практичен. Не менее, чем ты, ma petite.

—Какая я — это я сама знаю. Это с тобой мне еще не все ясно.

— Я никогда бы намеренно не принес тебе вреда, ma petite.

— Верю.

— Но не могу сказать того же о тебе, ma petite, —тихо добавил он.

— Я никому из вас не желаю зла. Но Ричард не будет обижать моих леопардов, а ты, если сделаешь глупость, тоже на меня не пеняй.

— Я никогда не заблуждался относительно... твоего уровня прагматичности, ma petite,хотя Ричард, быть может, мог заблуждаться.

— Он сказал мне, что я не стану его убивать за грубое обращение с Натэниелом.

— И насколько же груб был Ричард с малышом?

— Не надо говорить о нем как о ребенке, Жан-Клод. Достаточно грубо, чтобы я располосовала ему руку.

— Сильно?

— Сейчас ему швы накладывают.

— Ох ты Господи! — выдохнул он, и голос защекотал мне кожу. Я сообразила, что он до сих пор вел себя прилично — по крайней мере голос не пускал в ход.

— Хватит ходить вокруг да около, Жан-Клод. Сейчас я дам трубку Ричарду, и ты ему расскажешь, что устроил это нарочно.

— Но я же не могу ему сказать, что солгал насчет Натэниела? Ведь я же говорил правду?

— Жан-Клод, ты это устроил, ты и исправляй. Мне нужно, чтобы Ричард научил меня вызывать зверя Грегори. И мне некогда ждать, пока он переживает.

— И что же я должен ему сказать, ma petite?Как я могу уверить его, что утром ты не окажешься с Натэниелом? Я думаю, что могу уговорить Ричарда остаться на ночь, оказаться рядом с тобой рано утром, когда проснется ardeur.

—Ричард ясно сформулировал свою позицию, Жан-Клод. Он не позволяет ни тебе, ни Ашеру, ни кому-нибудь другому от себя питаться. Он не видит, почему следует менять правила, если вместо вас я, а вместо крови секс.

— Так он сказал?

— Да, почти слово в слово.

Жан-Клод вздохнул — устало.

— И что мне с вами обоими делать?

— Меня не спрашивай, — ответила я. — Мне это не по окладу.

— Что ты хочешь сказать, ma petite?

—То, что у нас нет начальника. Быть равными — это здорово, но ни один из нас не знает, что вообще происходит, а это хреново, Жан-Клод. Мы влипаем во что-то серьезное, метафизически, эмоционально и даже физически. И надо как-то сообразить, что нам со всем этим делать.

— А у кого нам спрашивать совета, ma petite?Если хоть один вампир в Совете заподозрит, что я не дал вам обоим по четвертой метке, нас уничтожат из страха, что четвертая метка даст нам еще большую силу.

— Я говорила с Марианной и ее товарками. Они ведьмы, викканская секта.

— Так что, нам найти, скажем так, местный ковен и попросить руководящих указаний? — спросил он снисходительным тоном.

— Мне не нравится твоя интонация, Жан-Клод, тем более что лучшего предложения я от тебя не слышу. Не предлагаешь — не критикуй.

— Абсолютно верно, ma petite,и очень мудро. Мои глубочайшие и искреннейшие извинения. Ты совершенно права. У меня нет идей, к кому обратиться за советом или наставлением. Я подумаю о твоем предложении найти дружественную колдунью и с ней поговорить.